Корабли.
Избушка стояла на опушке леса, принимая на бревенчатые стены и узкие оконца лучи солнечного света. В щелях между бревнами зеленел мох, из-под черепичной крыши выглядывали пучки соломы. Около печной трубы по ночам любила сворачиваться в клубок черная кошка и круглыми зелеными глазами блестеть на луну.
Едва первые лучи солнца выглядывали из-за верхушек сосен, ведьма босой выходила на порог, склоняла голову перед светилом, улыбалась новому дню. Умывала лицо росой, расчесывала волосы костяным гребнем, принималась за ежедневную работу. Варила эликсиры, заговаривала простенькие амулеты на продажу: ленточки деревенским девчонкам в косы от сглаза, ножи да топоры, чтобы в хозяйстве не тупились.
Тропа, петляющая между деревьев и подходящая к узкому крыльцу, никогда не зарастала травой – каждый день к ведьме приходили из близлежащей деревни молодые да старые за амулетами, настойками; порой привозили на телегах больных.
Сумерками того дня, когда в небе умирала старая луна и нарождался юный месяц, крепкий парень, сын деревенского старосты, прискакал на быстром коне и взволнованно попросил ведьму ехать с ним в деревню. Дескать, ребятня нашла за околицей без сознания лежащего на траве чужака, у которого рубаха на груди побурела из-за крови, сочащейся из глубокой раны, что верно оставил дикий лесной вепрь.
Не разводя пустопорожние разговоры, ведьма собрала в холщовую сумку десяток склянок темного стекла и полетела на метле вслед за дико косящим глазом конем.
Чужак лежал на широкой кровати и тяжело дышал, воздух со свистом выходил из спекшихся губ. С помощью старосты ведьма промыла рану отваром зверобоя, нашептала заживляющий наговор, туго спеленала грудь белыми бинтами. Чужак вздохнул свободнее, из-под ресниц благодарно посмотрел на ведьму и заснул глубоким сном без сновидений.
Оставив несколько бутыльков с наказами, чем и когда поить раненого, ведьма вернулась к себе.
Каждый день в течение лета она ходила в деревню, проверяла перевязь, следила, чтобы кожа зажила без шрамов. К исходу сеностава чужак мог свободно ходить, и они подолгу гуляли с ведьмой по окрестным лесам. Он рассказывал ей о родных землях, что он покинул, отправляясь за приключениями, вместо которых нашел клыки дикого вепря. Родом чужак оказался с северных берегов, которые и одарили его белоснежными волосами цвета ледяных склонов и гор родины, серыми, словно волны холодного моря, глазами и неправдоподобно светлой кожей королевской инфанты.
Он рассказывал легенды и обычаи своей страны, ведьма внимательно слушала, пряча под челкой зеленые глаза.
Северяне верили в то, что жизнь человека – сон, что реальность находится за Звездным Мостом, куда в конце концов вернутся все, что за Звездный Мост души людские увозят корабли с тонкими мачтами и парусами, сотканными из несказанных слов.
Осень напоила своей кровью гроздья рябины, расцветила листья в лесу в яркие краски, потом иссушила их и, наигравшись вдоволь шелестящими листками, ушла на юг. В глазах чужака поселилась странная тоска, теперь он не рассказывал длинные истории, а молчал, и ведьма все чаще ловила на себе его странно-тревожный взгляд. Лишь только первые снежинки упали на поникшую траву, он засобирался домой.
Ведьма ничего не сказала на это. Чужак звал ее с собой, но она нужна была людям в деревне и отказала ему.
Они должны были проститься на рассвете. Но, придя в назначенный час к дороге, ведущей из деревни, ведьма не встретила там беловолосого чужака. Не нашла она его и в деревушке.
Впрочем, в обезображенных лицах людей вырезанного селения трудно было отличить молодого от старика. Пришедшие ночью навьи не оставили в живых никого.
Ветер с моря нес запах полыни и мелкие брызги, тяжелыми каплями скапливающиеся в уголкам глаз ведьмы и мокро блестящие на щеках.
Ведьма стояла на обрыве. Ветер трепал спутанные волосы, ветер развивал за ее спиной, словно крылья, фалды черного плаща. Она прижимала к губам стиснутые в кулаки ладони, кусала побелевшие от напряжения костяшки пальцев, чтобы только лишь не закричать.
Застывший взгляд ее был устремлен за горизонт.
Туда, где плыли, рассекая вздымающиеся волны узкими килями, легкие белокрылые корабли под парусами из несказанных слов.
Не пытайся все начать сначала.
Слышишь, Темная? И не посмей посметь!
Корабли отходят от причала –
В белых парусах играет смерть.
Не пытайся возродить былое:
Уходящих не дано вернуть.
На мгновенье лишь вас было двое,
Время сбросить тяжесть теплых пут.
Время сбросить белые одежды
Слышишь, Темная? И не смотри с тоской
Никогда не будет так, как прежде:
Он ушел за Звездный Мост, домой.
Такова судьба и право мира
Светлым за чертой хранить любовь.
Темным остается боль, да лира,
Чья струна изрежет пальцы в кровь.
Через годы отгорят закаты,
Отшумит предутренний прибой,
Отпоет малиновка. Когда-то
Корабли вернутся за тобой.